Какая она — онлайн-психотерапия
Первое знакомство с психотерапией было по зарубежному кинематографу. На втором курсе в университете я решил, что буду хирургом — и занимался в кружке кардиохирургии. Но постепенно перешел в сторону психотерапии — мне стало интересно, что происходит в головах у людей.
Основная задача работы с пациентом в психотерапии — обратить внимание на то, как человек проживает свою жизнь. Всегда можно найти какие-то шаблоны, по которым живет пациент: часто они неадекватны ситуации и приводят к неожиданным результатам. Во время сеансов мы разбираем эти шаблоны и показываем, как можно жить своей жизнью, а не поведением, которым человек просто защищается от окружающего мира.
Первые онлайн-пациенты появились, когда часть клиентов начала жить не в России, а продолжала сеансы через интернет. Самый большой всплеск произошел, конечно, во время пандемии.
Между офлайн и онлайн-сеансами есть разница — в процессе психотерапии есть определенная магия кабинета, кушетки, куда ты приходишь и можешь расслабиться. В условиях дома или офиса такой возможности для расслабления нет, всегда есть страх, что зум могут прерывать, кто-то может услышать. Особенно часто это происходит, когда дело касается деликатных вопросов, обсуждаемых во время сеанса психотерапии — пространство кабинета дает возможность ощутить себя в безопасности. Разговор не будет приятным, но его не услышат те, кому не надо слышать.
В моей практике очень мало пациентов, которые начинают заниматься сразу онлайн. Обычно мы занимаемся три-четыре недели лично, и потом уже переходим на удаленный режим. В самом начале взаимодействия с пациентом мне важно смотреть на человека и его невербальные жесты — как он сидит, что делает руками. Часто онлайн нет возможности это сделать — видно только лицо и слышно, что он говорит. Онлайн пациенты чаще начинают врать. Когда он врет психотерапевту, он врет и себе — направляет процесс поиска в другое русло.
Несмотря на это, мы идем в ногу со временем и оказываем помощь онлайн — в период пандемии глупо отказываться от такой возможности. При этом результаты такой терапии можно сравнить с обычными сеансами — разве что через интернет их достигать немного дольше.
Обычно сеанс длится около часа. Психотерапия — очень напряженная работа как для пациента, так и для врача. Тем более, мы поднимаем разные темы, некоторые из которых бывают очень болезненными — и про них сложно говорить долго.
Перед сеансом с психотерапевтом лучше всего хотя бы за полчаса не планировать никаких созвонов. После сеанса тоже хотя бы 30 минут не созваниваться по рабочим делам: иначе достаточно сложно рефлексировать на тему терапии, когда она включена в большое количество рабочих созвонов и практически никак не выбивается из них по времени. Психотерапия не должна превращаться в очередной рабочий созвон.
До пандемии большая часть моих пациентов состояла из людей, переживших насилие. Это люди, находившиеся в абьюзивных отношениях, либо пережившие физическое или сексуальное насилие в детском или подростковом возрасте. Они составляют процентов 60% от всех моих пациентов. Остальные — ищущие смысл жизни, находящиеся в экзистенциальном кризисе, небольшое количество пациентов с невротическими симптомами, несколько людей в депрессии.
Во время пандемии очень сильно поменялся контингент людей, обращающихся за помощью психотерапевтов. У людей вылезли разные фобии, страхи смерти, переживания за родных и близких. Кто-то столкнулся с гибелью друзей и родных: они умирали во время пандемии, и люди идут к психотерапевту, чтобы пройти через эту боль и принять утрату.
Некоторые вместо психотерапии ходят к священнослужителям — эта информация тоже защищена различными правилами, благодаря которым она не должна дойти до третьих лиц.
Я считаю, что все люди должны ходить к психотерапевту как к зубному — несколько раз в год в качестве профилактики. Если врач скажет, что у вас все нормально и беспокоиться не о чем — то все хорошо, если он услышит какие-то звоночки, значит, нужно прорабатывать какие-то темы.
Опыт пандемии показал, что все уходит в онлайн. И медицина тоже будет переходить в эту сферу. Это важно — телемедицина позволяет получать качественную помощь из любой точки мира.
Вероятно, в первое время мы будем сталкиваться с определенными трудностями при переходе медицины в онлайн-формат: но это неизбежно, поэтому надо будет постепенно приспосабливаться.
Особенно стали понятны плюсы телемедицины во время пандемии — мы спокойно продолжали работать с пациентами во время карантина и не переживали за безопасность. Во время первой волны коронавируса мой рабочий день начинался в 7 утра, а заканчивался в 4 ночи — звонки были отовсюду: из России, Европы, Америки, Азии.
Я психотерапевт с 9 утра до 18.00. В остальное время я веселый балагур и обычный человек: знаю много несмешных анекдотов, люблю балагурить и прикалываться. Конечно, профессиональная деформация существует: когда ты видишь в человеке какие-то изменения, ты не можешь этого не заметить. При этом важно не подходить к нему и не говорить об этом: за пределами кабинета я стараюсь не лезть с непрошенными советами.
Отдыхать больше всего люблю с музыкой, практически не расстаюсь с наушниками. Если я один, то гуляю, смотрю на людей, фотографирую. Люблю проводить время с детьми, когда есть такая возможность. Недавно ходили вот с девушкой в Пушкинский музей в Москве.
Вообще, часто свободное время мне нравится проживать по наитию. Когда проснулся и думаешь: чем мне сегодня хочется заняться — покататься на самокате, просто весь день смотреть сериал или куда-нибудь сходить? Так я провожу свое свободное время.
Скоро День медицинского работника — и, конечно, это мой праздник, я ощущаю себя врачом, очень люблю свою работу и специальность. При этом за последние десять лет этот праздник отмечал всего один раз — все из-за папы. У него день рождения в этот день, и я предпочитаю проводить этот праздник с ним.